Сразу проверяю мысленно свой Чёрный Кристалл Демона Ночи, который виден только мне, и понимаю, что он практически не имеет радиуса демонической ауры вокруг моей новой тушки.

Ладно, с этим мы поработаем. Благо здесь тоже есть Монстры, а значит, прокачать свои старые способности будет не так сложно… надеюсь.

Однако это не самое главное в данный момент.

Есть одна маленькая пушистая проблема бело-коричневого цвета с большими заострёнными ушами, но в целом маленьким ростом, не больше новорождённого младенца.

Понимаю, что это «мой» питомец гремлин.

Он сидит у меня на животе, повёрнутый ко мне спиной, и смотрит немецкие фильмы о любви.

Да-да, немецкие.

Пусть вся Европа, Центральная Азия и Юго-Западная Азия теперь принадлежат Российской империи, всё же главенствующая семья военных из Империи — это не варвары, поэтому практически сохранила культуру и быт тех земель, которые захватила. А самых непослушных, кто заболел «европейской модой», отправила на перевоспитание в Сектора с Монстрами, чтобы выбить из них всё неестественное дерьмо.

А что касается таких слов, как саудовский, немецкий, испанский… и другие — все они, конечно же, сохранены. Разве что только титулы аристократов изменены по всей Империи, а самый низший титул вообще называется «Рекрутом», как в старые добрые времена называли солдата-новобранца. Именно поэтому большинство аристо желает побыстрее прокачаться до более высокого титула, чтобы не чувствовать себя «новобранцем» в этом мире.

Семья военных у власти, и этим всё сказано.

Так вот, вернусь к гремлину и его немецким фильмам.

Стоны из планшета усиливаются.

— Псих⁈ — повышаю я голос. — Ты чем там занят? — пытаюсь как-то аккуратно дать ему понять, что нужно свалить с моей койки.

Телесно-оранжевые ушки гремлина приподнимаются. Сам питомец медленно поворачивается ко мне и смотрит прямо в душу через свои огромные карие глазищи.

— О, чувак, ты проснулся, — вообще без удивления отвечает гремлин, будто не видел меня часа два. Хотя по телесным ощущениям я понимаю, что пролежал в лазарете не меньше двух-трёх суток после «битвы» с Монстрами. — А я тут эти… тибетские мантры смотрю, — продолжает Псих пороть гремлинскую горячку своим наглухо пропитым голосочком, будто этому малышу в душе́ лет сорок, он работает на заводе, а послезаводские посиделки с друзьями — это уже традиция.

— Тибетские мантры он смотрит, ага, — ложусь на левый бок, чтобы скинуть Психа. — Слышишь, давай ты свои «мантры» будешь досматривать на коридоре, хорошо?

Питомец плюхается на пол.

Быстренько встаёт, отряхивается и крошит острыми зубками планшет.

Я в этот момент чувствую прилив сил и магии в области солнечного сплетения. Даже мой Чёрный Кристалл увеличивает на сантиметр радиус демонической ауры.

Интересно, однако.

Совпадение?

— Ладно, чувак, — грозит мне Псих указательным пальчиком левой руки. — Спишем это на то, что ты два месяца пролежал в коме и не совсем понимаешь, что происходит.

Охренеть!

Два месяца⁈

Я пролежал два месяца в отключке с момента попадания в тело аристократа⁈

Видимо, парень умер от болевого шока, когда его ногу разрывала тварь из другого мира.

В этот же момент в его тело попал я, после «пищевого недоразумения» в своём мире.

А потом уже я сам отрубился, так как мой реципиент потерял много крови. Возможно, именно по этой причине я помню всё отрывисто. Но то, что Псих — это мой питомец, помню замечательно.

Быстренько осматриваю свои раны, но не нахожу ни одного укуса, ни одной оторванной конечности.

Я цел и невредим.

Похоже, в этом лазарете работают настоящие профессионалы своего дела.

Вот только из памяти реципиента я понимаю, что такие регенеративные операции стоят кучу денег. А «моя» семейка, которая так хотела избавиться от наследничка, ни за что на свете не оплатила бы услуги лекарей.

Что тут говорить, они были бы только рады узнать, что меня убила тварь из Межпространственного Разрыва.

Похоже, кто-то, но не мой Род, очень хотел, чтобы я выжил и стал его должником, который отработает дорогущую операцию с помощью своего редкого Дара.

Псих тем временем пытается допрыгнуть до газеты, которая лежит на тумбочке возле двери.

— Медсестрааа! — кричит он.

В этот момент я краем глаза замечаю, как на крик гремлина реагирует взрослая тушка, которая притаилась в другом углу палаты.

Так как на часах около пяти утра, за окном ещё темно, а палату освещает лишь аварийный маячок над входной дверью, я не сразу замечаю мужчину, спящего в кресле.

— Чувак, это Саня, — спокойно говорит Псих. — Он Неуловимый охотник-убийца восьмой стадии. Хотя этот слабак всего сорок шесть часов протянул без сна. Буквально час назад уснул. Сдался, оболтус.

Мужчина медленно подходит ко мне. Я начинаю видеть его широченный силуэт, а за ним уже и самого Саню, как выразился гремлин.

Это действительно охотник-убийца. Только не Саня, а Александр, ведь ему лет пятьдесят, и он в чёрной боевой экипировке: пуленепробиваемый плащ, меч с шипами, наполненный фиолетовой магией, карбоновая маска со встроенными солнечными очками из пуленепробиваемых стёкол, которую он держит в руке, чтобы я видел его лицо со шрамом.

Раз меня залечили, то и его шрам могли убрать даже без дорогостоящей регенеративной операции.

Видимо, старый охотник оставил его себе как память о каком-то очень важном сражении.

— Меня зовут Бойко Александр Михайлович, — представляется мужчина. — Я действительно Неуловимый охотник-убийца восьмой стадии, — подтверждает он слова Психа.

— Медсестрааа! — снова кричит гремлин, перебивая широкоплечую тушку.

В палату вбегает брюнетка с пышной грудью. На лице лёгкий румянец. Видимо, не услышала в первый раз и понимает, что мой питомец не просто так кричит. Как только красотка закрывает дверь, лёгкий освежающий аромат ягодного парфюма вперемешку с сигаретным дымом с ментолом доходит до моего носа.

— Милая, подай мне ту газету, — указывает гремлин на тумбу.

Похоже, я ошибся.

Псих звал девушку для тупой просьбы.

И да, ему совсем наплевать, что его хозяин только что очнулся после двухмесячной комы. Хотя лично мне было бы не наплевать только на то, что парень спокойно вышел из комы, будто просто проснулся, как любой здоровый человек просыпается по утрам.

Медсестра смотрит на меня и на охотника-убийцу. Потом плавно переводит взгляд на гремлина.

— Константин Николаевич, — снова смотрит красотка на меня. — Я сейчас позову лекаря, который проводил регенеративную операцию. Просто он просил позвать его, когда вы придёте в себя, — ещё больше краснеет девушка, пытаясь оправдаться непонятно за что.

Я улыбаюсь и одобрительно киваю.

— Эй, красавица. Газетку мне, будь добра, — повторно дёргает Псих медсестричку за белый халатик.

Девушка даёт гремлину то, о чём он просит.

— Пойду посру, — резко и без прикрас выдаёт Псих. Сам он чешет зад и добавляет: — Как говорится: и новости прочту, и жопу ими подотру.

У медсестры расширяются глаза. Она не знает, что ей делать.

— Стой! — кричу я.

Питомец разворачивается и эмоционально вздыхает.

— Ну что ещё? — Не дожидаясь ответа, добавляет: — Чувак, говори с Саньком, пусть тебя выписывают поскорее из лечебки, и пойдём, наконец, по бабам. — И Псих выходит из палаты, громко хлопая дверью.

Только и слышно, как мелкое существо шлёпает голыми ступнями по холодному полу и поёт на весь коридор:

Над станицею туман — это курит атаман,

А казак с казачкой хлещут самогон,